Годы надежд и испытаний

Поработав месяц, я уволился, так как мама позвала домой – там надо было тоже помогать по хозяйству. Я снова вернулся в деревню. В этот раз пешком не шел – колхозам стали выделять машины, и я добрался до Елатменки на попутной полуторке.

Надо было заготовить сена на зиму нашей корове. Косил траву по оврагам. А с сентября начал работать учетчиком Зеленоклинского отделения Кызыльского совхоза. Туда устроил меня управляющий отделением товарищ моего отца – Петр Данилович Лысенко.

В тот год уборка затянулась, хлеба скосили мало. Как-то встал трактор. Соответственно и два комбайна, которые он таскал. Два дня его ремонтировали. Два комбайнера ждали, когда тракторист закончит ремонт. Начали косить.  В это время я как раз был там. Приехал старший агроном совхоза, повеял на руках полову после прохода комбайна и приказал косить на пол-хедера. Получается, что вместо двух комбайнов косили одним. Ну и докосились… Пришел октябрь, налетел ранний буран. Если раньше на току было и зерно, и отходы, то теперь с поля привозили то, что выглядело хуже отходов, так как буран пшеницу повалил, и теперь косили один торчащий осот, да еще и на пол-хедера. Убрать успели вроде все поля, а зерна собрали мало.

Перед ноябрем уволился из совхоза. Не взяв никакой справки.

7 ноября к деду Егору приехал его сын Ронжин Савелий (Сашка) со своей невестой Дусей, чтобы сыграть свадьбу. С ними приехала ее подружка Ронжина Сима тоже с подружкой. Получилось так, что на свадьбе они и я с дядей Ваней сидели за одним столом. Дядя Ваня тогда уже работал и жил в Кызыльском совхозе.

Сима мне приглянулась, и на второй день я предложил ей свою дружбу. Она тогда жила в Раевке на квартире и работала статистиком в Райуполминзаге. Так сокращенно называлось учреждение «Районный уполномоченный министерства заготовок». Около 20 ноября я на попутке поехал в Раевку  к Симе на свидание. Оказалось, что из Раевки в кузове встречной машине ехал домой мой отец. Все-таки не зря я писал с фронта Калинину! Его действительно освободили на десять месяцев раньше.

К Симе я ездил еще не раз, а 13 января пошли с ней в ЗАГС, который находился в здании милиции, и там расписались. При этом присутствовал ее дядя – Харитон Зотович Ронжин. Через три дня за нами  в Раевку приехал на лошади Симин отец, и мы поехали в деревню, где мы обвенчались и сыграли свадьбу.

Я начал искать работу. Тетя Катя устроила мою сестру Шуру в техникум в городе Ишимбай. Я тоже решил поехать туда, но работу найти не удалось, пришлось вернуться в Раевку. Как-то на улице встретил Харитона Зотовича, и он предложил мне работать счетоводом в ДПО (дежурное пожарное отделение или «пожарка», как мы кратко его называли), где он был начальником. Я согласился.

Дней десять мы жили на квартире у тети Оли, у которой прежде жила Сима. Потом на «пожарке» освободилась квартира, и мы переехали туда, заняв у кого-то койку. Через месяц к нам перебрался отец, устроившись в ДПО конюхом. Сам я стал и счетоводом и пожарником. Если случался пожар, то мы с отцом запрягали лошадей в телегу с бочкой и выезжали тушить его.

Отец спал на диване.  На этом диване Сима родила нашего первенца, которого мы назвали Петром. Так его назвали, потому что в нашем роду не было Петра.

Вскоре мы купили маленький дом, который его хозяин  когда-то сделал из старого амбара.  В переулке, скорее всего с революционным названием «Красный», выделили  место под усадьбу для отца и для нас. В этом маленьком домике  родилась и дочь Люба.

Вскоре я уволился из «пожарки». Меня об этом попросил Харитон Зотович, который, видимо, пообещал мое место своему соседу Коныреву, с которым выпивал не один раз. Тот работал бухгалтером Раевского мыловаренного завода, который должны были закрыть, вот он и нашел себе место. Я в общем-то  и не возражал. В феврале устроился молотобойцем в железнодорожные мастерские при станции Раевка.

Работа была тяжелой. Я махал и бил молотом по раскаленной детали на наковальне, в то место, которое кузнец мне указывал, постукивая своим молотком. К тому же в те дни мы строили дом отцу. Братья,  Иван  и Макар, были еще в армии. Конечно, уставал я сильно. От жары и пыли у меня покраснели глаза. Причина этому – трахома, которой я болел все четыре года жизни в Средней Азии.

Через четыре месяца, по справке врача меня перевели «рабочим  гражданских сооружений». А летом мне предложили место кассира, прежнего отправили на переподготовку. Три месяца я ездил по железной дороге и выдавал зарплату на станциях нашей дистанции пути – Чишмы, Алкино, Юматово и  Раевка. Когда кассир вернулся, меня поставили диспетчером дистанции пути. Работал я с вечера и до двенадцати ночи. Вскоре к нам устроилась какая-то особа, скорее всего по блату, потому что мое дежурство передвинули, и я стал работать с двенадцати ночи до восьми утра. В то время любой начальник делал, что хотел, такое у него было право. Такой закон был. Например, опоздал на пятнадцать минут – считай, уволен.

Страниц: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50

Опубликовано в Проза, просмотров: 87 171, автор: Kabanov (44/72)