Годы надежд и испытаний

– Пани, где у вас тут уборная?

Она ему в ответ:

– Пшиско проклятый герман забрал.

А солдат ей:

– Что вместе с …?

Она:

– Пшиско, пшиско.

Действительно, почти так оно и было.

Однажды летчикам привезли коров. Видно, решили перед наступлением подкормить «соколов». Им потребовались помощники. Пошел один из нашего и второго расчета.  Принес он нам целое ведро ног, хвостов и прочей требухи. Дело было вечером. После ужина из своей походной кухни огоревали мы ввосьмером все это варево. А через два часа один за другим выползали из палатки и отбегали подальше, на ходу расстегивая брюки. Ночь была тихая, звездная. Несколько часов подряд треск раздавался в тишине, как автоматные очереди, не только около нашего расчета, но и около соседнего тоже. На посту в это время стоял узбек из Ташкента, Бабаханов, кажется, Махмуд (мы его звали Мишей). За его толщину при малом росте его прозвали Тушенкой. У него почему-то не было поноса. Он за эти два часа так насмеялся над нами , что, как он потом говорил,  у него заболел живот. Утром он нам рассказывал, как мы трещали: «Читыр-р-р-р, читыр-р-р-р». А Воронин не трещал, а как-то рычал, как немецкий шестиствольный миномет и вдобавок матерился на чем свет стоит, клацал зубами от холода (в палатке-то под боком товарища тепло, а на свежем воздухе холодно). Он за мое дежурство трижды выползал из палатки, держа наготове свои брюки.

Изображая Журку (так Мишка называл меня), он четыркал короткими очередями. Конечно, я, также как и все, после «стрельбы», клацая зубами, заползал в палатку, а навстречу   уже выползал Шкерин. Мишка его называл Шкуркиным. Это он как раз и ходил от нашего расчета резать коров. Был он заряжающим, звали его Василий Иванович.  Это для него я писал письма его жене в город Усть-Катав и  родителям в деревню. Еще за него написал заявление в партию и научил его подписываться. Да, вот так вступали в партию, правда, не все по своей охоте, так же как и я и мой друг Нивин Федя.

Еще я по приказу командира обучал молодого солдата Володю Лысова. Жил он где-то на золотых приисках в Свердловской области. Он не знал ни единой буквы, но зато очень любил форсить. Нашел где-то плащевые голенища, а свои двухметровые обмотки выбросил – вроде как  в сапогах. Вот начистит их, сделает гармошкой и любуется перед нами, поглядывая на них то слева, то справа. Ребята по этому поводу посмеивались над ним. Особенно любил он хвалиться, как зимой на масленицу на лошади с бубенцами катался по поселку. Мы все его копировали для смеха. Однажды я тоже скопировал его замысловатые приемы при езде. Володьке в этот раз почему-то сильно не понравилось, он схватил автомат и направил на меня. Несколько ребят сразу закричали:

– Ты что, с ума сошел? Он же шутит.

Поняв, что погорячился, он положил автомат на место и проговорил с какой-то злостью:

– Ох уж мне эти инкилегенты!

Он всех грамотных называл инкилигентами и не любил их видно потому, что сам был безграмотный. Это его очень тяготило и задевало его самолюбие. Он считал себя во всем хорошим, а вот  образования не было никакого.

В нашем расчете все прошло без обращения к медикам. Во втором расчете был один маленький ростом и худенький солдатик по фамилии Кисель, так ему пришлось обратиться за  помощью к полковому врачу. Про него, смеясь, говорил командир взвода Каплан, что он, хотя и маленький, а хвостов в его желудке поместилось больше всех. Смеху было на батарее несколько дней.

В маленьком городке, в уцелевшем кинозале наши артисты давали вечером концерт для летчиков. Остальных не пускали. А когда нас, тоже желающих посмотреть концерт, собралась внушительная толпа, то даванули на дверь и рассыпались по залу – попробуй, теперь выгони!

В этом же городке мы с Федей Нивиным сфотографировались у поляка, расплатившись за фото пайком сахара.

Салют Победы

Наступило одиннадцатое января сорок пятого. Наш Второй Белорусский фронт, наконец-то, снова перешел в наступление. Вступили на территорию Восточной Пруссии. Это цитадель немецких псов-рыцарей. Сопротивление немцы оказывали сильное.  Здесь я получил письмо от брата Ивана. Он находился на фронте где-то недалеко от меня. Он писал, что их готовят и  тренируют «на героев-автоматчиков». Я подумал тогда, как наивна молодость, какое глупое представление  войны. Герои не готовятся, да и сам солдат не знает, что он совершил героический поступок. Он просто делал все, что от него требовалось, что он мог сделать, что обязан был сделать в данной ситуации. Через некоторое время получил я от брата письмо уже из города Мурома. Он сообщал, что лежит в госпитале с ранением в ногу. Героем стать не получилось, да и воевать больше не пришлось – пока его вылечили, закончилась война.

Страниц: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48

Опубликовано в Проза, просмотров: 97 005, автор: Kabanov (44/72)